Ник Беггс: интервью из SW Newsletter

Обычно на концертах Стивена Уилсона он делает выпады на край сцены, словно теннисист, набегающий к сетке. Он заводит толпу, хлопая в ладоши над головой. Когда этот платиновый блондин берет Стик Чепмена (10-струнный гриф), его ловкие пальцы бегают по струнам, будто прядут пряжу. В кульминации песни «Harmony Korine», когда резко очерченные искры взрываются на экране позади, Ник поднимает свой бас вертикально над головой, словно король Артур, только что вырвавший из скалы меч Экскалибур.

«На сцене он очень харизматичен» - замечает Стивен. «Он прекрасно вписывается в мою группу. Он из того типа музыкантов, которым совсем не свойственна роль обычного бас-гитариста».

Тому может быть много объяснений; в частности потому, что в 80-х Ник был лидером в поп-группе Kajagoogoo, выпустившей такие хиты как «Too Shy» и «Big Apple». Но когда та группа распалась, бас-гитарист ушел на задний план. После работы по подбору артистов в Phonogram records, он переквалифицировался в сессионного музыканта для таких звезд, как Белинда Карлайл, Гари Ньюман, Рик Уейкман, Ким Уайлд, Стив Хоу, Енгельберт Хампердинк и Джон Пол Джонс. Но только в составе групп Стива Хакетта и Стивена Уилсона он вновь раскрыл свой артистический потенциал, настолько, что решился на создание собственной группы The Mute Gods. Мы пообщались с Ником по Skype, поговорив о его работе в группе Стивена.


Когда ты познакомился с творчеством Стивена Уилсона?

Впервые, когда еще работал в Phonogram в 90-е. Демо-запись Porcupine Tree оказалась на моем столе, я стал узнавать у коллег: «Кто этот парень? У него интересное звучание. Он играет в разных стилях». Я считал, что было как глоток свежего воздуха узнать, что кто-то создает музыку подобного рода, тем более, что звучала она как странный анахронизм, особенно в начале 90-х.

Следил ли ты за творчеством Стивена после этого знакомства?

Нет, его имя больше не всплывало перед моими глазами. Но меня очень интересовало творчество Ричарда Барбиери, и я знал, что он присоединился к группе. Так что я наблюдал за Porcupine Tree как слушатель. Я вспомнил тогда: «Должно быть, это тот парень Стивен Уилсон, демо которого я слушал». Я не слушал ничего из их материала, когда они были на пике своей карьеры. Но несколько лет назад я присутствовал на похоронах одного парня, который был большим поклонником PorcupineTree. Во время его похорон частью похоронной музыки был альбом «Lightbulb Sun». И я подумал тогда: «Да это же играет тот самый парень».

Когда вы со Стивеном познакомились?

Я познакомился с ним благодаря Стиву Хаккетту. Я выступал со Стивом на фестивале High Voltage, у меня сохранилась фотография, мной сделанная, где были я, Стивен Уилсон, Стив Хаккетт, Фиш и Марк Келли (из Marillion). Та фотография потом всплывала то тут, то там в интернете. Позже как-то Стивен пришел на концерт Стива Хаккетта и спросил, не хочу ли я принять участие в записи его второго сольного альбома. Ну а потом он позвал меня присоединиться к его группе в концертном туре.

Впервые вы вместе поднялись на одну сцену на концерте Стива Хаккетта, когда Стивен был приглашен в качестве специального гостя. Помнишь что-нибудь об этом?

Это было в зале Shepherd’s Bush Empire во время исполнения песни «The Shadow of the Hierophant». Видео этого фрагмента есть на YouTube, если что. К тому моменту мы уже вели переписку по электронной почте, работая над альбомом «Grace for Drowning». Так что, к моменту, как закончилось то выступление, мы уже записывали материал для альбома.

Какие у тебя были первые впечатления от песен с «Grace for Drowning», с которыми тебе предстояло работать?

Они были очень продуманными. Стивен хотел, чтобы я интерпретировал то, что у него было. Он написал для меня партии, но хотел, чтобы я сымпровизировал на их основе. Я подумал, что он очень щепетилен к деталям. Было необычно работать с тем, кто не относится к поколению музыкантов золотой эпохи, но при этом бережно относится к большинству деталей той музыки, которую я люблю. В своих познаниях музыки он был зрел не по годам. Он превращается в ходячую энциклопедию, если речь заходит о чем-нибудь из той эпохи.

Мы иногда играем в одну игру, которую назвали «Босяки играют прог». Я играю ему несколько песен, а он угадывает, что это за песни. Обычно он узнает их с первых двух нот. Если речь заходит о британской прогрессивной сцене поздних 60-х, 70-х, и даже немного 80-х, он невероятно компетентен в своих познаниях.

На «Grace for Drowning» ты играешь на стике в треке «Remainder the Black Dog». Когда ты открыл для себя этот инструмент и начал играть на нем?

Меня заинтересовал этот инструмент после того, как я увидел Тони Левина, играющего на нем на концерте Питера Габриэля в Небуорте в 1978 году. Он зажег мое воображение, я стал слушать по-новому те альбомы, на которых он использовался. Мне всегда хотелось играть на таком и парни из группы [Kajagoogoo] знали об этом. Когда [вокалист] Лималь уходил из группы, он сказал мне: «Если ты станешь новым вокалистом в группе, мы подарим стик, сделанный специально для тебя, и ты станешь не просто вокалистом, но еще и стикмэном всего за одну неделю!».

Как ты стал выстраивать игру на своем инструменте, зная, что Стивен сам хорошо играет на бас-гитаре и предоставил тебе наработки хорошо продуманных песен?

После записи «Grace for Drowning» он отправил мне e-mail со словами благодарности за работу. Он написал: «Ник, ты снова вернулся в топы», - потому что альбом попал в национальный чарт. Он добавил: «Я рад, что ты принял участие в записи этого альбома. Твой бас надрал всем задницы». Это было очень приятно. Дело в том, что Стивен отлично знает, чего хочет, но я попытался предложить ему нечто, о чем он даже не подозревал, что его заинтересует.

После записи песни «Ancestral» с альбома «Hand.Cannot.Erase.» он прислал мне её со словами: «Вероятно, вот причина того, почему я пригласил тебя в группу. Для записи вещей подобного рода. Мне нравится, что ты мыслишь, не придерживаясь каких-либо рамок. Мне нравится, что ты исследуешь те территории, о которых я бы и не помыслил».

Насколько продуктивной была работа с использованием в записи стика?

Не помню, чтобы Стивен специально просил меня играть на стике. Что он делает, так это присылает мне материал с написанными в качестве ориентира партиями баса, которые, к слову, всегда на высоте. Иногда делает это с комментарием: «Слушай, не нужно играть именно так. Ты уже прекрасно справился. Не думаю, что тебе нужно разучивать этот фрагмент и, может быть, переписывать его». Очень часто все остается именно в таком виде. Но иногда я возражу: «Нет, тут нужно сыграть на стике». Он отправил мне демо «Perfect Life». Я ответил, что запишу свои партии на стике. Он возразил: «Не уверен, что это хорошая идея. Думаю, песня должна быть очень простой по звучанию». Но я настроил стик в верхнем регистре арпеджио и затем, позже, записал басовую партию. И ему это понравилось. Думаю, в этом и есть весь Стивен: он открыт для новых идей, при условии, что они сработают.

Расскажи немного о создании трека «Vermillioncore» с мини-альбома «4 ½»?

Демо-трек «Vermillioncore» родился во время прошлогоднего тура. Стивен рассказывал мне про возможности звуковой карты в моем компьютере, с которым я был в туре, поскольку тогда все свободное время я был занят записью альбома The Mute Gods. Он спросил: «Можно мне воспользоваться ей для одного дела?». Я ответил, что конечно да. Он забрал её и бас в свой номер в гостинице, а потом вернулся с демо-треком. Он спросил: «Что думаешь об этой композиции?». А я ответил: «Думаю, здесь пригодится стик». А он: «Ну, а каким образом? Я уже записал для него партию баса». А я: «Оставь решение этого вопроса мне».

Я провел около недели, выстраивая звучание стика в стиле гитары. Затем наложил свои партии так, как мне показалось правильным и отредактировал их в Logic [программное обеспечение для записи], после чего отправил всё это Стиву. Он ответил: «Меня это очень удивило. Я ожидал чего-то менее резкого и более симпатичного. Ты меня обескуражил».

Классно, что он решил оставить эту идею. Стик звучит так, будто Роберт Фрипп играет гитарное соло. Забавно, как мы исполняем этот трек вживую, потому что я играю на басу, так, как Стивен играет на записи. А Дэйв Килминстер исполняет нота в ноту на гитаре мое соло, записанное на стике. Он тоже отлично поработал с этим треком.

В новый альбом ты привнес и еще кое-что, записав в верхнем регистре вокальные гармонии для песен «Perfect Life» и «Ancestral».

Обычно Стивен собирает нас время от времени после основной записи. Иногда я приезжал к нему домой и записывал партии вокала. Он также просил о помощи Джакко Джакжика из King Crimson, отличного аранжировщика по части вокала. Так из нас троих, включая и вокальные партии Стивена, получилось отличное сочетание голосов.

Исполнял ли ты какие-либо основные партии вокала, когда на концерте в Нью-Йорке Стивен потерял голос?

Нет, я делал всё, на что только был способен, и делал это более решительно. Я уже и так отвечал за множество вокальных партий, Стивен попросил других заменить его. Он вообще не мог петь. Он говорить-то мог с трудом. Он попросил Дэйва Килминстера и Нинет исполнить несколько песен. После окончания первого отделения концерта, помню, я подумал: «Ну а что, все идет неплохо». А затем подумал: «А что же мы будем делать во время второго отделения?». Нас выручила Нинет, она взяла на себя больше вокальных партий. Казалось, в итоге все получилось странным, будто было скреплено наспех скотчем или клейкой массой. Но получилось, как получилось, мы просто подключили весь свой профессионализм, на который только были способны, и при необходимости были способны даже на большее. Rolling Stone написал на тот концерт хорошую рецензию.

Однажды ты сказал, что предпочитаешь слушать классическую музыку, нежели рок, потому что тебе наскучила последняя. Но музыка Уилсона, в этом случае, является ли исключением &— интересно ли играть её в студии и исполнять на концертах?

Да! Если ты музыкант и работаешь с музыкой, то она крутится в твоей голове постоянно. Сейчас, например, в моей голове крутится музыка трех исполнителей. Я учу, в частности, новый материал Стива Хакетта – это еще два с половиной часа новой музыки. Классическая музыка в данном случае действует как очищающее средство. Бах, или Бетховен и Cow Pat School, современные английские композиторы и традиционалисты, вроде Ральфа Воан-Уильямса. Я большой поклонник такой музыки. Она успокаивает и позволяет забыть обо всем, что занимает мои мысли каждый день с утра до вечера.

Какие из песен Стивена Уилсона твои любимые?

«Perfect Life» одна из любимых. Она очень красивая и хрупкая. «Harmony Korine» тоже такой «гвоздь программы» на концертах.

Еще недавно ты, в основном, был занят работой в качестве сессионного музыканта, но сейчас с проектом The Mute Gods ты возвращаешься к роли лидера группы. Работа со Стивеном как-то повлияла на принятие такого решения?

Будучи в составе групп Стивена Уилсона и Стива Хаккета, я могу быть и исполнителем. Внезапно у меня появилась новая аудитория, которой не было несколько лет назад и которую я пытался отыскать. К тому же я работаю на стыке жанров, двигаясь от поп-музыки к симфоническому року и альтернативной музыке. Так что влияние очевидно. Это «эффект постепенной подпитки». Стивен часто называет его «эффектом прога». Я был завален работой, вернее просьбами о сотрудничестве, за последние годы различные издания и организации удостоили меня разными титулами и званиями, и всё потому, что я работал со Стивом Хаккеттом и Стивеном Уилсоном. Всё по ассоциации с ними.

Для тех, кто еще не знаком с The Mute Gods, расскажи об альбоме «Do Nothing Till You Hear from Me», о его звучании, о целях, поставленных перед участниками.

Разница была в процессе написания песен, потому что, хотя я занимался сочинительством все последние годы, я не писал песни, за исключением нескольких инструментальных альбомов, записанных с помощью стика. Но только впервые я, в качестве самостоятельного музыканта, запустил проект, составленный из собственного материала. Этому поспособствовали и ребята с лейбла Inside Out, заявившие мне: «У тебя будет собственная аудитория». Эта музыка олицетворяет мой творческий путь. Это важные для меня вещи, злящие или вовлекающие во что-то, или такие, которые стоят упоминания. Я не собирался притворствовать.

На альбоме есть две песни, в которых чувствуется такой честный подход, это «Feed the Troll» и «Father Daughter» - дуэт с твоей дочерью Лулой.

Они обе были написаны под впечатлениями от внутренних переживаний. Любой, у кого есть аккаунт в социальных сетях, или даже если кто-то старается вести затворнический образ жизни, он всё равно может оказаться жертвой троллинга. Троллинг многое может сказать о характере того, кто троллит. Лично я предпочитаю читать о результатах троллинга в сети, и получаю от этого большое удовольствие. Это почти как рыцарство XXI века. Электронное рыцарство! Вот о чем эта песня. Но во многих людях настолько много этой язвительности, что можно говорить о патологии. Мне этот процесс кажется увлекательным. Я подумал: «Надо написать песню об этом, думаю, многие узнают себя в ней». В песне заложена следующая мысль: будет ли разница, если ты вдруг встретишься со своими троллями и будешь противостоять им в реальной жизни? И, конечно, в песне это противостояние окутано мраком.

Отношения между отцом и сыном, или отцом и дочерью это наиболее важный аспект взаимоотношений. Ты берешь на себя огромную ответственность за другого человека. Когда у тебя ребенок, ты перестаешь принадлежать самому себе. Вот почему я написал строчку «Part of me growing in the world» («Часть меня растет в этом мире»). Как будто у моего тела появился еще один новый орган.

Эта песня о взаимоотношениях любого отца и дочери, в которых родитель не в состоянии быть рядом со своим чадом все время, либо из-за развода с женой, либо из-за нахождения в другой части света. Вот почему я написал эту песню. Мне хотелось донести до неё [до дочери] свои чувства. Я написал первый и третий куплеты и попросил её: «Напиши второй куплет. Не хочу, чтобы ты приукрашивала. Напиши всё как есть. Хочу, чтобы ты написала о том, что чувствовала, когда я ушел от твоей матери». Так она и сделала.

Вместе со мной она продолжит работать над проектом The Mute Gods. К настоящему моменту у меня накопилось очень много материала. Также она сделала видео на одну из песен собственного сочинения под названием «Jack and Jill», которое скоро будет опубликовано. У нее получилась очень хорошая песня.

Ты играл вместе с Марко Миннеманном на многих альбомах и в концертных турах Стивена, его же ты привлек для записи барабанов на альбоме The Mute Gods. Как это получилось?

Всё решилось буквально за один вечер в нашем тур-автобусе. Мы ставили друг другу свои демо-записи. Я поставил для него свои демо, и его реакцией было: «Вау, звучит круто. Мне очень нравится». А я спросил: «Хотел бы ты исполнить эти партии?».

Главная особенность Марко в том, что он полон энергии. Он положит ритм в таких пропорциях, о которых ты и помыслить не мог. На альбоме он исполнил и несколько отличных гитарных партий. Наше сотрудничество продолжится, уверен. Я с нетерпением жду момента, когда услышу, что он записал, поскольку после написания песни, ее продюсирования и доведения до определенного качественного уровня, Марко обязательно пришлет что-то невообразимое, что он с ней сделал в своей студии.

Какой из концертов со Стивеном тебе запомнился больше всего и почему?

Самым запоминающимся был первый концерт в Мехико, заснятый и выпущенный впоследствии на ДВД «Get What You Deserve». Было ощущение, что мы новый ансамбль и выступаем перед новой аудиторией. Было ощущение чего-то великого и это можно почувствовать, просматривая ту видеозапись. Тот концерт был настоящей магией и прекрасно, что это сохранилось на пленке.

Сейчас в группе царит доброжелательность, и это замечательно. Всё как бы застыло и не меняется [в плане взаимоотношений]. Я могу это утверждать, поскольку к настоящему моменту мы были в туре уже десять месяцев. Кажется, мы очень быстро нашли взаимопонимание, все благодаря доброжелательности.

Заканчивая интервью хочу спросить о твоих комиксах, как например «Steven Wilson’s Day Off» и «The Guitar of EPIJ», которые продавались на концертах Стивена. Продолжишь ли ты рисовать их?

Стивен тоже спрашивал меня об этом. Он спросил: «Когда ты нарисуешь новый комикс?». Я ответил: «Когда на концерт ты соберешь 02 Arena в Лондоне».

Будем надеяться, что такое когда-нибудь случится! Спасибо за беседу, Ник.