15 января 2013 г. Стивен Уилсон провел пресс-прослушивание своего нового альбома «The Raven that Refused to Sing (and Other Stories)» в Нью-Йорке. Мне посчастливилось попасть на то мероприятие и поговорить с ним об этой записи, его прошлых проектах и о разных других вещах.
Что ж, когда мы общались с тобой в прошлый раз, это было в июле 2011 года, когда ты представлял свой второй сольник «Grace for Drowning» ты сказал, что твой первый сольный альбом «Insurgentes» был вдохновлен пост-панком 80-х, - той музыкой, которую ты слушал в юности, тогда как «Grace for Drowning» был вдохновлен отцами-основателями прогрессив-рока 70-х, такими как King Crimson. По сравнению с теми двумя альбомами, как бы классифицировал «The Raven that Refused to Sing» с позиции принадлежности к определенному временному отрезку?
Думаю, он является продолжением «Grace for Drowning». Главное отличие для меня — это альбом группы. В этом главное отличие от «Grace for Drowning», который был записан, как и «Insurgentes», как полноценный сольный альбом в том смысле, что у меня не было постоянной группы. Я подобрал музыкантов для работы над композициями и получилось прекрасно, я горжусь теми записями, но их отличает чувство отсутствия сплочённости, поскольку получается, что над каждой песней работали разные группы музыкантов. В этот раз мне хотелось взять те же идеи, что заложены в «Grace for Drowning», собрать группу и в студии с этой группой сделать сиквел второго альбома.
Интересно.
Мне хотелось написать материал под тех музыкантов, которые были в моей группе, и это «ключ», потому что эти композиции сделаны на пике наших способностей, чтобы понять это достаточно сыграть их вместе с композициями с «Grace for Drowning». Причина в том, что выступая с этими парнями я понял, на что они способны, поэтому я заставил себя написать музыку, которую самостоятельно я исполнить в одиночку не смог бы никогда! Это действительно интересно, потому что одним из чувств, что двигало мной при работе над альбомом, было чувство, что я пытаюсь развиваться внутренне и бросаю сам себе вызов, в этот раз вызовом было написать новую музыку для людей, которые находятся на более высоких музыкальном и техническом уровнях, чем я.
Оу.
Я представлял себе, как они могли бы звучать, и говорил себе: «Так, как же мне вывести эти песни в реальный мир?» К счастью, используя современные технологии, можно сыграть вещь в одном темпе, а затем убыстрить его, так что я был способен сделать демо-треки и спродюсировать музыку. Думаю, ключевым моментом для меня является расширение философии «Grace for Drowning», что характеризуется выбором за основу словаря классики 70-х и смешиванием его с элементами джаза и современных технологий цифровой звукозаписи, а затем предоставлением всего этого музыкантам, которые привыкли играть вместе,образуя единое целое.
Это звучит весьма глубокомысленно и обдуманно. Чем вдохновлена запись? Что ты слушал, когда сочинял этот альбом?
Знаешь, забавно, но одной из очень важных вещей о «Grace for Drowning», и думаю, мы обсуждали ее с тобой в прошлый раз, был факт моей работы над ре-микшированием альбомов King Crimson в то время. Этот процесс продолжился, и не только с Crimson, но и с другими группами, такими как Jethro Tull, и эта работа погрузила меня в мир звукозаписи 70-х еще больше, особенно в этот жанр музыки. Я был внутри этих записей и был способен понять чуть больше о том, как они создавались. Мы обсуждали то, каким образом «Raven...» записывался в студии вживую, и для меня, в моей карьере, это был революционный метод работы. Я никогда раньше не работал таким образом и понимал, что это был один из ключей к тому, что делало те записи 70-х, которые я очень любил, столь особенными. Это было очень особенное чувство записываться в студии вживую, это определенная ступень эволюции для меня.
А что насчет стихов и тематического наполнения нового альбома? Он имеет дело с духами и призраками, а также со сверхъестественным, так?
Да. Когда я начал сочинять музыку, я прочел очень много книг о сверхъестественных домыслах, и когда писал музыку у меня не было каких-либо стихов или идей касательно этого. Я написал «Luminol» как инструментальный трек, это была первая композиция, написанная для альбома, но затем подумал: «Хорошо, о чем стоит написать (стихи)?» Как и много раз в моей карьере, я просто выбрал за основу для стихов те вещи, о которых я читал в то время. Например, когда я сочинял материал для «Fear of a Blank Planet» я читал книгу Брета Истона Эллиса «Лунный парк», эта новелла оказала очень сильное влияние на стихи для того альбома. В этот раз я читал много, но не того, что бы ты назвал современным сверхъестественным и хоррором, а классиков жанра, как Эдгар Аллан По, а также британских писателей М.Р. Джеймса, Артура Мейчена и Алгернона Блеквуда. Забавно, что эти сверхъестественные истории не обязательно пугающие; в них больше внутреннего страха, это то, за что я люблю большинство классических книг и фильмов. Честно говоря, мне не нравятся фильмы ужасов, но мне нравятся те фильмы, которые полны внутренних страхов главных героев. Это подтолкнуло меня к написанию историй в такой тематике, не стихов, а именно историй. Они будут напечатаны в дорогом издании альбома. И затем эти истории трансформировались в стихи.
Я большой поклонник Эллиса. А ты когда-нибудь читал Чака Паланика? Он написал «Бойцовский клуб» и много других новелл.
Нет. Я, конечно, смотрел фильм, но не читал его книгу.
Он написал книгу под названием «Призраки», она чем-то напоминает «Кентерберийские рассказы» Чосера.
Оу, хорошо.
Да, она представляет собой набор социальных изгоев, рассказывающих истории о смерти и сверхъестественном тоже.
Прикольно. Да, и Эллис всегда как минимум обладал своего рода сверхъестественными качествами. Думаю, он говорил, что «Лунный парк» был его попыткой написать книгу в стиле Стивена Кинга.
Ты касался тематики сверхъестественного и раньше, я говорю о «Deadwing», для которого ты также написал и киносценарий. Что тебя привлекает в сверхъестественном?
Да, это так. Полагаю, что мне нравится сверхъестественное в его классическом ключе. В смысле, что когда я был молод, я увлекался фотографиями призраков. Знаешь, такие фотографии духов. Я думаю, что, как и многие люди, я вообще не религиозен, в самом деле, если что, я думаю, что религия является одним из проклятий рода человеческого.
Согласен.
Но, как и большинство людей, я также был увлечен фактом нашей физической смерти и тем, как понять тот факт, что в основном мы всего лишь вспышка. Наша жизнь — это всего лишь небольшой отрезок во времени, в котором у нас есть 70, 80 или 90 лет, если повезет, чтобы понять в чем смысл жизни. Если мыслить такими категориями, то в сущности вопрос смертности становится ключевым. Достаточно только взглянуть на более тяжелую музыку и наиболее экстремальный металл, чтобы понять, что эта музыка, в конечном счете, рассчитана на молодежь, и тема смертности и смерти там превалирует, понимаешь? Так что я думаю, что даже с самого раннего возраста, есть осмысленное своего рода влечение к идее смерти и смертности. Я думаю, что в процессе взросления происходят некие изменения и трансформации, и для меня интересна идея, не обязательно в буквальном представлении, но идея о призраке, как представление о том, что вы оставляете в своем прошлом.
Хмммм.
Созданное впечатление ты производишь на мир вокруг и людей, которые тебя окружают. Своего рода наследие, и призрак выглядит отличным символом этого. Его можно назвать также и отличным символом сожаления, а для меня сожаление — возможно, наиболее трагичная человеческая эмоция из всех. Это чувство, когда тебе кажется, что ты не полностью реализовал себя в жизни. Ты не был с тем человеком, с которым предполагал прожить жизнь, или ты не достиг в работе того результата, к которому стремился. Это ужасная, грустная мысль, и мне кажется, что призрак выглядит подходящим символом для нее. Это дух, который отказывается покинуть тебя, поскольку за тобой есть что-то не реализованное и не сделанное. Думаю, это хорошая метафора применительно к очень многим вещам.
Да, это так. В основном. Очевидно, что ты большой специалист по части специальных изданий альбомов и их наполнения, ты наглядно демонстрируешь людям аргументы в пользу выбора физических носителей музыки в противовес простого скачивания ее из интернета.
Да, да.
Как ты определялся со специальным изданием «The Raven...»?
Ну, все было просто на самом деле. Однажды у нас возникла концепция историй призраков, это и ежу понятно. «Так, пожалуй мы выпустим книгу с историями призраков». В смысле, получилось все не совсем так. У нас была книга с несколькими историями, но были также и стихи, и иллюстрации. Изначально идея заключалась в том, чтобы книга была похожа на одну из тех книг, которые можно найти в антикварной лавке. Написанная, может быть, в начале ХХ, или в конце ХIХ века, и наполненная такими потрясающими старинными иллюстрациями. Знаешь, такими рисунками, соответствующими тому времени, и чтоб никакого фотошопа и тому подобной херни. Такие рисунки и в такой же старой стилистике истории призраков. Вся концепция для историй и стихов пришла оттуда. Стало очевидным, что книга это то, что нужно было готовить.
Ты сейчас очень занят ремастерингом винтажных прог-роковых альбомов.
Ремикшированием, ты имел в виду это. Ремастеринг очень отличается от того, что я делаю; я уже говорил об этом здесь, что у меня нет ремастерированных собственных записей. Я ненавижу мастеринг (улыбается).
Оу, я ошибся. Так как ты решаешь, какой альбом нужно перемикшировать? Ты выбираешь? Музыкант или лейбл просят тебя об этом? Можешь ли ты рассказать о грядущих проектах в этом направлении?
Эм, ну, на самом деле все перечисленное. Люди обращаются ко мне, или Энди [Лефф, менеджер], у меня возникают какие-то идеи, и мы связываемся с людьми. Иногда музыканты обращаются ко мне, иногда — рекорд-компании, а иногда мы сами обращаемся к ним. Если говорить о King Crimson, идея пришла в голову Энди и мы связались с Робертом Фриппом, и все получилось. Если говорить о Jethro Tull, то EMI увидели насколько хорошими получились переиздания King Crimson, и обратились ко мне со словами: «Не хочешь ли поработать с «Aqualung” для юбилейного переиздания?» У меня не было причин отказываться. Я отказывался от работы пару раз, но в основном, если передо мной будет находиться альбом, который я очень давно люблю, я не смогу отказаться. Отвечая на вторую часть твоего вопроса, будет довольно много подобных проектов в будущем, но, к сожалению, я не имею права пока озвучивать их. Таково решение рекорд-компаний и группы.
Все равно прекрасно.
Ну да, подобные релизы еще будут появляться, думаю, толчком к этому послужило то, что рекорд-компании и музыканты увидели насколько хорошими получились переиздания King Crimson и Jethro Tull. Также думаю, что они понимают, что таким образом можно использовать один из последних шансов продать свое музыкальное наследие на физических носителях. Они обладают такими альбомами, альбомами, которые навсегда останутся классикой, но тут тебе удается найти способ переработать их для того, чтобы продать еще раз. Вот чем звукозаписывающие компании занимаются сейчас, многоканальные миксы этих альбомов становятся неотъемлемой частью таких релизов, а это замечательно лично для меня. Я люблю работать с этими альбомами, я многому учусь, работая над ними.
На меня произвело большое впечатление юбилейное переиздание «Thick As A Brick».
Было забавно работать над ним. С “Aqualung” было великолепно. Я только что закончил работать над альбомом XTC “Nonsuch”. Я большой поклонник XTC, поэтому для меня было честью работать с Энди Партриджем. Есть и другие проекты, но, как я уже сказал, я не могу пока о них рассказывать (смеется).
Мне всегда нравилась их песня «Dear God».
“Dear God” с альбома «Skylarking”. Я был бы счастлив поработать над этим альбомом. Его продюсером выступал Тодд Рандгрен. Думаю, они могли бы когда-нибудь предоставить мне мастер-ленты.
Поговорим об альбоме проекта Storm Corrosion, я знаю, что ты и Микаэль Окерфельдт с этим проектом попытались дистанцироваться от звучания Porcupine Tree и Opeth. Вы вдвоем записывали этот альбом для собственного удовольствия и интереса, не оглядываясь на ожидания поклонников. Следуя таким курсом, вы ожидали полярные реакции на альбом со стороны поклонников и журналистов, что, собственно, и произошло. Оглядываясь назад сейчас, как ты оценишь успешность и реакцию людей на альбом?
Я не знаю, какая реакция была на этот альбом, если честно. Был такой промежуток времени когда мы сказали друг другу: “Давай не будем выпускать его вообще никогда”. Потом мы решили: “Давай выпустим альбом ограниченным тиражом в 500 копий и не будем анонсировать, что это мы”. Мы дали послушать этот альбом на Roadrunner Records, поскольку у Микаэля был контракт с ними, и им он понравился, они предложили нам издать его, ну а мы согласились. Главное, что я люблю этот альбом от начала до конца, и Микаэль тоже. Мы гордимся им, но, в некотором смысле, каждый раз, когда ты записываешь альбом и представляешь его миру, внутренне ты готовишь себя к тому, что реакции на него не будут сплошь положительными. Я могу сказать, что рецензии на альбом «Storm Corrosion”, за исключением британской прессы, были изумительными. Гораздо более позитивными, чем я ожидал. Я думаю, возможно этот альбом является одним из тех альбомов, который тебе в равной степени и хочется, и не хочется получить. Некоторые люди считают его шедевром, а некоторые ненавидят его с удвоенной силой. Это признак хорошей пластинки лично для меня.
Верно. Если пытаешься угодить всем, то, вероятно, ты сделал что-то неправильно. Что-то очень посредственное.
Да, но я думаю, что проблема состояла в чересчур завышенных ожиданиях от того, что мы можем записать. Я не помню, обсуждали ли мы это раньше, но когда люди узнавали о том, что мы с Микаэлем собрались вместе записывать альбом... честно, когда мы обсуждали будущую запись, мысль записать альбом тяжелой музыки была столь очевидной, что мы просто поняли, что не стали бы записывать такой альбом. Мы пошли в противоположную сторону, и, конечно, в тот момент мы понимали, что некоторые люди возненавидят этот альбом и будут разочарованы им. [Колеблясь] Но они идиоты (смеется).
Ну, я определенно могу представить таких.
Нет, нет, я же просто иронизировал. Весь смысл, когда ты записываешь альбом, скажу я тебе, заключается в том, что когда ты делаешь запись, которая кому-то не понравится, эти люди из кожи вон лезут, чтобы доказать тебе, что ты записал альбом не правильно. А я не делаю ничего не правильного, я просто игнорирую такого человека.
Точно.
И это абсолютно отлично. Сейчас были ситуации, где люди записывали альбомы по не правильным критериям, они пытались угодить поклонникам, в таком случае они заслуживают того, чтобы быть раскритикованными. Но если ты записываешь музыку исключительно для твоей собственной музы, что и сделали мы с Микаэлем, ни у кого нет никакого права на то, чтобы прийти и заявить: “Ваш новый альбом очень разочаровывает”. Нет никакого права! Мы любим эти записи, поэтому если тебе они не нравятся, это не моя проблема и не твоя тоже. Это странная тенденция, так же происходит и с рецензиями. Знаешь, как говорят, мнения как и задницы - у каждого свои (смеется), верно? А рецензия это всего лишь частное мнение. Каждый в интернете, кто оценивал этот альбом, почти без исключений представляли свое мнение как истину в последней инстанции.
Правда, правда.
Никто не сказал: “Я послушал этот альбом и это только мое мнение, но я не думаю, что этот альбом настолько же хорош, как предыдущий”. Люди редко говорили в таком духе, но те, у кого было такое мнение, и я сам в том числе, заявляли: ”Я послушал новый альбом Opeth или Стивена Уилсона, и он не так хорош, как новый альбом”. Так ведь, да? Это одно из мнений, которое нужно просто принять. Но, возвращаясь к твоему вопросу, я полностью восхищаюсь этим альбомом, и Микаэль тоже.
Хорошая точка зрения. Надеюсь, ты не подумаешь, что я скептически выражаюсь.
О нет, нет.
Я всегда был сторонником выражения только своей точки зрения и отделения этой записи от того, что вы с Микаэлем записывали ранее.
Хорошо, спасибо. Другим важным моментом является то, что если ты не даешь концерты в поддержку альбома, ты не получишь столь яркой ответной реакции слушателей. Поэтому единственное, что остается, это зайти, скажем, на Amazon и посмотреть на отзывы на альбом, что я и сделал, а они варьировались от пяти баллов до одного. А это хороший признак.
У этого альбома определенно уникальное звучание. Бывают ли у тебя моменты, когда то, что ты делаешь, будь то сочинительство, запись или ремикширование, ты делаешь для того, чтобы развлечься и, следовательно, занять себя, чтобы не превращать процесс в затягивающую рутину? В смысле, ты обычно выглядишь как один из самых занятых работой людей на музыкальной сцене.
Ну, не совсем так, потому что я не работаю ради работы, я весьма доволен своей сегодняшней жизнью, поскольку раньше у меня возникали ситуации, когда приходилось заниматься вещами, которыми мне заниматься не хотелось. Мне повезло, что сейчас я этими проблемами не обременен. Я не стал бы работать над чем-то, в чем не увидел бы никакого музыкального потенциала, но это вовсе не означает, что работа в определенный момент не становится рутиной. Как, например, этот альбом. Я не могу его больше слушать. Я люблю музыку и невероятно горжусь ею. Я люблю создавать ее, но в этом процессе есть ступени, когда я микшировал запись и не смог бы относиться к этому процессу как к музыке. Этот процесс можно было бы назвать техническим. Как например, звучат ли тарелка или бас-бочка слишком громко? Так всегда происходит, очень часто, и к окончанию процесса записи ты уже не можешь относиться к музыке как к доставляющему удовольствие делу.
Уверен в этом.
Но, думаю, этот ответ отличается от того, о чем ты спросил. Я не стал бы заниматься чем-то, даже полезным, если бы мне это не нравилось.
Я помню слышал где-то, Пол МакКартни однажды заявил, что жалеет о том, что не может воспринимать «Sgt. Pepper” также, как любой другой слушатель. Он был так долго занят работой над ним, что не смог бы оценить его также, как другие люди.
Конечно, и, опять же, я думаю, что это является одной из вещей, с которой мне, как музыканту, приходится смириться. Также ты понимаешь, что никогда не будешь доволен своим альбомом, или никогда не прочувствуешь его столь же глубоко, как твои поклонники. Полагаю, что это нормальное явление, хотя... Будучи музыкантом, ты всегда найдешь недостатки и моменты, которые стоило бы переделать, у тебя не получится увидеть как эти мелочи работают в целом.
Предполагая твою большую занятость во всех этих проектах, как ты расслабляешься? Когда спишь?
Ну, обычно когда я работаю, я работаю очень быстро. Думаю, многие думают, что я вообще не сплю, но у меня очень хороший сон (смеется). Я тоже отдыхаю от работы и в это время слушаю очень много музыки и смотрю множество фильмов. Но когда я работаю, я работаю быстро, думаю, такое приходит с опытом. Как теперь понимание того, как микшировать записи, поэтому работа над одним из ремиксовых проектов классических альбомов занимает у меня обычно неделю. У меня занимает около пяти дней воссоздание оригинального стерео микса, в который я стараюсь привнести максимум энергии, если оригинал был не достаточно хорош. Было несколько случаев, где я был более либерален в своих действиях. Обычно, если передо мной хороший стерео микс, каким был Thick As A Brick”, я стараюсь оставить его близким к оригиналу насколько это возможно. Затем мне требуется несколько дней для создания многоканального полотна. Это только неделя моей жизни, а я думаю, что людям кажется так: “Окей, “Thick As A Brick” поступает в продажу, “Larks’ Tongues in Aspic” поступает в продажу, а про его собственный новый альбом ничего не слышно”. Они думают, что над всеми этими альбомами я работал одно и то же время. ‘Larks Tongues’ был сделан в 2010 году, “Thick As A Brick” был сделан больше года назад, и оба они отняли у меня не больше недели каждый.
Оу, хорошо.
Тот факт, что они появляются в продаже один за другим, является случайным, но со стороны начинает казаться, что я кроме работы ничем другим не занимаюсь. Поверь мне, занимаюсь (смеется). Думаю, я выпускаю больше альбомов, чем большинство людей и работаю больше, чем они, но это вовсе не означает, что у меня не остается свободного времени.
Теперь неизбежный вопрос, которым, надеюсь, тысячи других людей не докучают тебе в теперь, каково положение дел с Porcupine Tree? Вы недавно выпустили концертный бокс «Octane Twisted”, так что кажется, что вы все еще в строю.
Никаких, никаких конкретных планов. Да, вышел концертный альбом, хотя я был против его издания, но мой голос не был услышан. Все нормально, но это было не лучшее наше выступление. Планов нет, что не означает, что мы не соберемся в будущем, но... понимаешь, если бы я заявил неким двадцатилетним парням: «У вас всю твою жизнь будет такая же работа как сейчас, окружать вас будут те же люди, что сейчас, и вы будете работать в одном и том же офисе», - они бы пришли в ужас. Поразительно, как много поклонников считает, и я полагаю потому что это вполне нормально, что тебе стоит заниматься одним и тем же всю жизнь. Но я не поэтому пришел в музыку, понимаешь? Мне нравится разнообразие в работе и, как ты понимаешь, запускать новые проекты. У меня и в мыслях нет распускать группу, потому что я люблю ее, но Porcupine Tree были всего лишь еще одним проектом, который был более успешным, чем остальные.
Ты начинал работать как сольный исполнитель.
Да, по разным причинам проект выстрелил, я собрал группу и мы гастролировали 15 лет. Проект развивался, становясь все масштабней и масштабней, все было великолепно и мне нравилось путешествовать, но я ощутил, что на новом нашем альбоме [“The Incident”] мы начали топтаться на месте, и я подумал: “Ладно, пора заняться чем-то другим”. В этом решении для меня было удивительным чувство ужаса, нервного скрежета зубов от той реакции, которая за этим последовала. Но группа не обязательно что распалась, поэтому мне не интересно раздувать из этого мелодраму распада чего-то великого. Сейчас у нас нет планов на будущее, но у меня сейчас очень много планов касательно этого («The Raven...») альбома.
Что ж, всем музыкантам нужно время на передышку, которая выливается в несколько сольных проектов. Я знаю, что Гэвин (Харрисон) закончил работу с Рэнди МакСтайном над вторым альбомом проекта Lo-Fi Resistance “Chalk Lines”.
Да, и у него продолжается тур с 05Ric. Колин [Эдвин] тоже выпускает проекты, а Рич (Барбиери) гастролирует вместе со Стивом Хогартом. В общем, они все заняты работой (смеется). Я хочу сказать, что прекрасным в работе музыканта является то, что есть возможность работать с разными людьми. Я люблю этих парней, но, с другой стороны, когда ты в группе, у тебя немного точек соприкосновения с коллегами в вопросе того, какую музыку вы хотите создавать. А в моей сольной группе положительным моментом является то, что парни в основном работают как сессионщики, что убирает эти трудности. Мне не обязательно стоит беспокоиться, если Тэо (Трэвису) не понравится одна из мелодий, которую я написал, но в Porcupine Tree мы группа и меня такие темы беспокоили. Всем понравится всё, что мы бы не записали, а это, как ни парадоксально, приводит к сужению рамок. С «The Incident”, я считаю его хорошей записью, но не думаю, что это наша лучшая работа, у меня впервые возникло ощущение, что кажется мы стали повторяться. В Porcupine Tree для меня всегда было важным изобретать себя заново, что мы и делали.
Абсолютно.
Очень много раз. “In Absentia” был таким, как и «Fear of a Blank Planet”, “Stupid Dream”. А с «The Incident”, честно говоря, было как “я понятия не имею, что делать с этой группой. Я не знаю, что с этим делать и я не хочу записывать новый альбом просто для галочки. И я же говорю, что это только на время, я могу взглянуть на вещи по-новому через год или два.
Конечно. Оглянувшись назад, какую песню из написанных тобой, ты бы выделил как свою самую любимую? Есть ли такая, которая тебе разонравилась? Когда мы разговаривали в прошлый раз, я сказал тебе, что мой выбор — это “Heartattack in a Layby” и ты, кажется, согласился.
Я люблю эту песню.
Я ставил эту песню людям, чтобы дать им возможность проникнуться стихами, и они плакали.
Да, мне правда нравится эта песня. В ней заложена прекрасная мысль.
О сожалении.
Точно. Наиболее болезненная тема — это тема потери отношений.
Как насчет песен, которыми ты не остался доволен, с которыми, не хочу сказать, что нужно было сделать что-то иначе, но...
Оу, большая часть из них. Без сомнений. Но среди них есть несколько особо выделяющихся. Полагаю, что у меня тенденция в любви к балладам. Они обычно многое значат для меня. На «The Raven that Refused to Sing” думаю, что титульный трек является оной из лучших песен, написанных мной. Я всегда считал “Stop Swimming” очень особенной, и, естественно, “Heartattack in a Layby” является таковой тоже. Мне нравится “Sleep Together” из ‘Fear of a Blank Planet”. Можно выделить и другие, но и этих достаточно. Те же песни, которыми я не доволен, составляют большинство. Думаю, тут есть важная деталь, что если взять песню, которую ты слышал раньше и она не вызывает у тебя чувства ненависти, ты можешь спокойно слушать ее, сказав себе: «Это одна из хороших песен». На самом деле, не могу слушать ни одну из вышеперечисленных песен, но про те из них, которые я могу слушать, не съеживаясь от смущения, - как обычно происходит, - я могу сказать: «Да, это хорошая песня».
Хорошо, когда получается гордиться хотя бы частью своего творчества.
Точно, точно. Другой важный момент заключается в том, что каждый раз, когда ты заканчиваешь запись песни — это боль. Я не боюсь прозвучать сейчас как эмо-кид (смеется), но совершенно невозможно собрать в одной песне или одном альбоме все идеи, которые появляются в твоей голове. Не получится, у тебя не получится проделать это ни в литературе, ни в живописи. В любом виде искусства присутствует такой момент краха, когда ты закончил работу над чем-то, поэтому для меня особенными являются такие песни, которыми я не доволен в меньшей степени, чем остальными.
Я могу сказать то же и о своей собственной музыке. У меня есть определенная идея и миллионы способов воплотить ее, поэтому я не смогу заставить себя остановить свой выбор на чем-то одном.
Можно назвать смельчаком того человека, который сохранит свою первоначальную задумку в целостности до момента воплощения ее в жизнь. Ты настраиваешь себя на огромное разочарование (смеется), но не лично себя, ведь тебе также кажется, что ты никогда не добьешься той реакции, на которую рассчитываешь. Слушай, каждый раз, когда я заканчиваю работу над альбомом, я хочу, чтобы все в один голос заверяли меня, что это величайший альбом, что они когда-либо слышали. Такого не случится никогда, как ты понимаешь, но именно этого ты и хочешь. Ты настраиваешь себя на это. В тот момент, когда ты привносишь что-то в реальный мир, ты настраиваешь это что-то на такой лад. Эта мысль возвращает нас к альбому Storm Corrosion.
Что ж, могу гарантировать тебе, что ‘In Absentia’ оказал на меня огромное влияние. Это был первый альбом Porcupine Tree, который я услышал.
Прекрасно! По поводу этого альбома есть забавный случай: на прошлой неделе один французский журнал попросил меня об интервью. Я сказал: “О чем вы хотите сделать интервью? О новом альбоме?” Они ответили: “Нет, мы хотели бы поговорить о десятилетии с момента выхода «In Absentia”. Я прокомментировал: “Ну, я не слышал его с того дня, когда закончил мастеринг. Парни, вы знаете этот альбом гораздо лучше меня”. А они сказали: “Что ж, а какая песня из этого альбома твоя самая любимая?” На это я ответил: “Не могу назвать…”, — хотя вообще-то я полагаю, что это “Heartattack in a Layby” (смеется). Но я ответил им, что не могу вспомнить, потому что я и вправду не слушал этот альбом с момента окончания записи, все, что я помню, - это был хороший альбом. Я сказал себе: “Это хороший альбом. Он показал перевоплощение группы. Это сборник хороших, пробивных песен. На этом альбоме нет слабых мест”. Но главным воспоминанием об этом альбоме остается то, что он состоит из ностальгии и обращен в прошлое. Я всегда считал лучшими альбомами Porcupine Tree этот и «Fear of a Blank Planet”, но все это те чувства, которые я испытывал по окончании работы над этими альбомами. Я вполне могу послушать их сейчас и подумать: “О нет…”
Я, честно говоря, до сих пор считаю ‘In Absentia’ лучшим альбомом, но я считаю, что все, начиная со “Stupid Dream”, является классикой.
Я помню, что считал «Stupid Dream” очень хорошим альбомом, когда мы записали его. Думаю, что я испытывал подобные чувства и к каждому другому альбому. “Stupid Dream” был великолепен, “Lightbulb Sun” таким не получился, “In Absentia” был великолепен, “Deadwing” получился неровным, “Fear of a Blank Planet” был великолепен, “The Incident” - нет. Каждый новый альбом был шагом вперед. По другому оценивают поклонники: конкретный альбом может значить для них очень многое, поскольку с ним связаны определенные моменты в жизни, или, что случается чаще, этим альбомом они открыли для себя группу. Ни один другой альбом для них не сможет сравниться с этим особенным альбомом. Я знаю это и по личному опыту тоже. Ты следишь за творчеством группы, надеясь и желая услышать нечто подобное, но этого никогда не произойдет снова.
Я замечал подобное и за собой. Что ж, Стивен, спасибо за то, что нашел время снова поговорить со мной. Было очень приятно. Прими мои поздравления с новым альбомом, он фантастический.
Спасибо, Джордан.
Интервью провел Джордан Блюм